Моя философия - Страница 11

Фатальная несправедливость истории состоит в том, что победой пользуются не победители, а уцелевшие побежденные. С победой вообще неизвестно, что делать. Вроде бы она есть. Но плоды ее — всегда воруют.

Так было со времен Троянской войны. Блистательного Агамемнона замочили сразу после возвращения свои. Чтобы он не открыл какой-нибудь новый фронт. Ахилл вообще не дотянул до победы, оплатив своей жизнью дорогу домой хитрецу Одиссею, всю кампанию просидевшему в тылу. Зато разбитый в пух и прах троянец Эней переселился не просто на новую родину, а в благословенную Италию. Теперь потомки «бедного» эмигранта живут в стране сплошного курорта, визу у которой выпросить сложнее, чем у любой ее сестры по Евросоюзу.

Никто не оплакивает расстрелянных в 30-е годы красных маршалов — Егорова и Тухачевского. Оба они — бывшие царские офицеры, продавшиеся большевикам, получили свои пули заслуженно. А на то, что именно эта парочка, а не киношный Чапаев, выиграла гражданскую войну, всем наплевать.

Зато какой очаровательный миф раздули вокруг себя проигравшие белые! Миша Булгаков, прятавшийся от любой мобилизации, собрал полные залы на «Дни Турбиных». Деникин наваял чудные интеллигентные воспоминания — «Очерки русской смуты». Читаешь — слезы душат. И какого черта он поперся в артиллерийские офицеры? Строчил бы лучше передовицы для «Русского слова»! Славно бы выходило!

Ах, белый миф, адъютант его превосходительства, малиновые дроздовские погоны… Сам в юности, каюсь, подпал под ваше очарование и до сих пор не могу отделаться.

Между тем, истина убога. Именно эта элегантная мразь и просрала Россию. Даже страшно подумать, если бы они вместе со своим дураком Деникиным взяли Москву! Перевешали бы всех, кого поймали, на Красной площади. Расплатились бы с Европой по царским долгам. Ленин в Женеву сбежал бы — плеваться из эмиграции «архизлобными» статейками. Скука-с, поручик…

«Хотите вы иль не хотите, но доблестнее победитель», — писал еще в XIII веке провансальский трубадур Кретьен де Труа. Если бы оно так и было! Читая мемуары битых генералов, сто раз убеждаешься: самые доблестные они! Именно потому, что проиграли. А победившие получили свою победу исключительно из-за Божьего головотяпства. Не доглядел, видите ли, вездесущий — не тем распределил лавры!

Но правда — в ином. Побеждают всегда варвары. Или те, у кого варварства больше в крови. Гитлер был субъектом, намного интеллигентнее Сталина. С куда более утонченной нервной системой. Как и его полководцы, воспитанные на философской прозе Фридриха Ницше.

Неудивительно, что «Утраченные победы» фельдмаршала Манштейна так приятно читать. А чего вы хотите от «Воспоминаний и размышлений» крестьянского парня Жукова? Каких размышлений? О чем? Такую же книгу с еще большим успехом накрутила бы мясорубка! Или сенокосилка, подсоединенная через секретаршу к пишущей машинке.

Победители только так и пишут — скучно и обстоятельно. Если только успевают написать. У них много других неотложных дел. Вечные банкеты по случаю очередной годовщины победы. Парады. Встречи с наследниками боевой славы. Рука только потянется к перу, а адъютант уже в нее рюмку сует.

Зато каждая разбитая армия дает мощный толчок мировому искусству. Бездарный князь Игорь, попавший в плен, умудрился стать героем поэмы, оперы и даже мультфильма. Наполеон, которого успешно били Кутузов и Веллингтон, имеет почему-то репутацию великого полководца. Хотя, по-моему, парень просто чаще других просил дать ему по морде. Список его поражений перевесит любой Аустерлиц.

Но какой роскошный эпилог! «Максимы и мысли узника Святой Елены», на каждой странице которых бедняга доказывает, что был не так уж плох. Целые библиотеки воспоминаний, нашлепанных ветеранами, дезертирами и блядями его армий. «Подвиги бригадира Жерара» поверившего в эту сказку Конан Дойля. «Война и мир» вредного старика Толстого. И, наконец, уже в XX веке тысячи километров кинопленки, вновь и вновь воспевающей какие-нибудь «Сто дней» толстопузого недомерка в распиаренной треуголке. Ворчуны из Старой гвардии не прошагали столько, сколько пробегали дубль за дублем операторы с камерой в руках, пытаясь вызвать дух великого неудачника!

И конца этому помешательству не видно. Даже когда съемок нет, члены бесчисленных исторических клубов, нацепив наполеоновские мундиры, собираются на Ватерлоо, чтобы отметить очередную годовщину самого выдающегося в мире поражения. Хоть бы один из них, сделав фанерную «тридцатьчетверку», поехал под Курск праздновать великую победу Красной Армии! Но уверен: если кому-нибудь придет в голову, что это еще и место поражения «непобедимых» танкистов фюрера, тут же явятся толпы идиотов, которые наклепают макеты «Тигров» из жестяных корыт, и будут кататься на них по колхозным полям, распевая немецкие марши.

Странная, на первый взгляд, поэтизация поражений имеет простую разгадку. От природы большинство людей — мазохисты. Им нравится страдать. По этому они любят великих страдальцев — свой облагороженный идеал. В любом классе найдется совсем немного мальчиков (чаще всего ни одного), которые бы признались: «Да, мне нравится снимать скальпы, расстреливать пленных, глумиться над женщинами и совершать другие преступления против мирного населения. Но я — маленький и еще не имею возможности это сделать. Поэтому пока пришлось удовлетвориться Петенькой, которому я просто заехал в нос».

Попробуйте-ка найти такого, героя! Зато каждый из двух пойманных учительницей за ухо негодяев, подравшихся на перемене, станет голосить, как изнасилованный, указывая на другого: «Он! Он первый ударил!» А потом оба будут долго оплакивать на уроке все свои царапинки, как будто они золотые.